В основе истории нашей цивилизации лежат истории отдельных народов и регионов, которые создали для нее базис. Это римляне, древние греки, иудеи, древние египтяне и даже жители Междуречья — шумеры, аккадцы и другие. Однако есть народ, вклад которого соизмерим с греческим, но о котором все подзабыли. Это финикийцы.

Этот небольшой народ, проживавший около 2-4 тысяч лет назад на территории современного Ливана и прибрежных провинций Сирии, успешно колонизировал в I тысячелетии до нашей эры половину побережья Средиземного моря — это Северная Африка, Иберийский полуостров, Сицилия, Сардиния, Кипр. Финикийские мореплаватели выходили за столпы Геракла (Гибралтарский пролив) и достигали Канарских островов и Гвинейского залива, а также совершили доказанное путешествие вокруг всей Африки.

Народ отважных мореплавателей, умелых колонизаторов и ловких торговцев прославился также своими изобретениями. В частности, именно финикийцы додумались окрашивать ткани, а также улучшили технологию производства стекла, которую получили из Египта, начав выдувать его. Замучавшись вести делопроизводство на аккадской клинописи, потомки семитов и «народов моря» придумали первое линейное алфавитное письмо, принципы которого затем были восприняты всеми индоевропейскими народами.

Казалось бы, при всем этом мы должны были бы иметь массу финикийских источников, которые позволили бы пролить свет на историю этого удивительного народа. Но вместо этого у нас есть лишь ворох разрозненных и часто негативных упоминаний в Библии, в греческих и римских источниках. Например, финикийцев обвиняли в жестокости и человеческих жертвоприношениях. Упор на это вполне понятен: финикийцы были злейшими врагами сначала греков, с которыми воевали за господство над Сицилией, Сардинией, Кипром и восточной частью Средиземного моря, а затем и римлян. Финикийская колония Карфаген разрослась настолько, что Риму понадобилось вести против нее три Пунических войны в III-II веках до нашей эры. В отместку за это Карфаген был полностью уничтожен, а все его источники пропали. Как пишет историк А.В. Волков, «финикийцев представляют перед судом истории лишь их соперники, а то и враги – египтяне, ассирийцы, евреи, греки, римляне«.

Карта греческой и финикийской колонизации Средиземного моря.

Отдельные, лаконичные и малозначащие финикийские письменные источники, как правило, в виде надписей западно-финикийского происхождения (карфагенского) прослеживаются до начала нашей эры, а затем финикийский язык пропадает (см. А.В. Волков. Загадки Финикии). Причем на латынь переходят в первую очередь в Леванте, где финикийцы владели такими городами как Тир, Сидон, Яффа, Хайфа, Бейрута, Библ, Акка и другими. Сейчас считается, что прямые потомки финикийцев живут в Тунисе, Сирии, Ливане и на Мальте.

О том, что ситуация с финикийцами немножко ненормальная, в эпоху исторического Ренессанса в Европе догадывались многие. У некоторых историков и филологов возник соблазн дать забытому великому народу шанс выйти из потемок векового забвения, пусть даже и за счет некоторой игры разума. Тем более, что основания для такой игры были. Известный историкам XIX века эллинистический писатель Филон Библский, ссылаясь на финикийского историка Санхунйатона, упоминал камень, упавший с неба, который якобы нашла Астарта и посвятила тирскому храму: «Обходя вселенную, она нашла упавшую с неба звезду и, подняв ее, освятила в Тире, на святом острове». Кроме того, Санхунйатона упоминал считавшийся вполне достоверным церковный писатель Евсевий, живший в IV веке в Кесарии Палестинской.

Поэтому, когда в 1836 году немецкий теолог Фридрих Вагенфельд (1810-1846) на основе найденной якобы рукописи Филона неожиданно для всех издает «Историю Санхунйатона«, она была воспринята обществом и научными кругами Европы очень тепло. Как пишет А.В. Волков:

Интерес к открытию Вагенфельда был так велик, что о нем заговорили в газетах. Какое-то время древними финикийцами – народом иной цивилизации – увлекались так же рьяно, как четверть века назад – инопланетянами. Отголоски той моды – роман Гюс-тава Флобера «Саламбо» (1862), посвященный финикийскому Карфагену («Восточная сказка навевает на меня порывами, овевая смутным ароматом, от которого ширится душа», – признавался Флобер), и повесть немецкого прозаика Вильгельма Раабе «Абу Тельфан» (1867), герой которого, заперев дверь, украдкой листает «книгу тайн» – сочинения Санхунйатона.

В своем опусе Вагенфельд изложил историю Финикии от Троянской войны до начала нашей эры. По меркам того времени, Вагенфельд не сделал ровным счетом ничего предосудительного. Официальная легенда обретения им рукописи была вполне нормальной: ее он раздобыл в «далеком португальском монастыре». Для XVIII — XIX веков это был стандарт: многочисленные польские, итальянские, немецкие, русские, английские, шведские и т.п. историки случайно находили в «далеких монастырях» (северных, южных, восточных и так далее вплоть до «архивов библиотек») все новые хроники, летописи, судебники, сказания, сборники документов и т.п.

Например, в России известный историк и археограф Константин Калайдович в 1815-1818 годах обнаружил в монастырях сразу несколько ценнейших памятников древней письменности: рукопись Кирши Данилова «Древнерусские стихотворения», Судебник Ивана III и знаменитый «Святославов изборник» 1073 года. Все это, безусловно, подлинные и настоящие памятники времен Древней Руси. Свои открытия мужественный Калайдович сделал в острой конкуренции, будучи официально сумасшедшим и проходя курс «реабилитации» в одном из монастырей.

Трилитон в Баальбеке (Ливан). 800-тонный монолит, подобные ему использовались для строительства «храма Юпитера».

В Швеции той же эпохи замечательный издатель и историк Йохан Густав Лильегрен (1791-1837) с 1829 года начал издавать счастливо обретенные (в «северных монастырях и библиотеках») документы, датируемые аж от 817 года нашей эры. Лильегрен, покончившй жизнь самоубийством (утопление) в 1837 году, успел выпустить лишь два тома. Но мега-сборник исторически достоверных источников числом более 400 тысяч — Diplomatarium Suecanum — шведские историки издают до сих пор и уже добрались до середины XVI века. Продвижению вперед мешают постоянно всплывающие находки древних и интересных документов шведского королевства. К чести шведов стоит сказать, что около полусотни грамот и т.п. документов они все же признали недостаточно достоверными.

Подобные примеры счастливого обретения безусловно достоверных источников в Европе и не только можно приводить сотнями. Собственно, они и составляют основу нашей истории, за фундамент которой стояли и будут стоять намертво многочисленные националисты и «государственники». Однако, в случае с Вагенфельдом что-то пошло не так. То ли он не договорился с конкурентами, то ли, как считают конспирологи, было принято якобы «политическое решение». Хотя изначально, повторим, задумка была выполнена технически почти безупречно.

Издателям Вагенфельд рассказывал о сложных «многотомных» переговорах с монахами, а для публикации он выбрал обладающее солидной репутацией издательство в Ганновере. Молодой теолог и филолог знал, что в нем публикуется один из известнейших немецких исследователей старины той эпохи Георг Фридрих Гротефенд. Более того, Гротенфенд с радостью написал для издания введение и составил примерную таблицу правлений финикийских царей. Вагенфельд также затем издал греческий и латинский варианты своего труда (точнее, перевода Филона). На этом честолюбивый ученый, блестяще владевший греческим и латынью, не успокоился и даже издал свою переписку на латыни с португальским посредником Перейрой. В этом тоже не было ничего удивительного, ибо латынь в XVIII — XIX веках была распространенным рабочим языком в научной среде, а ранее — и в европейском делопроизводстве (например, в Англии описи маноров вплоть до первой половины XVII века составлялись на латыни).

Проблема возникла со стороны сына историка Гротенфеда — доктора Карла Людвига Гротенфеда, который случайно в переписке с одним португальским приятелем выяснил, что никакого монастыря, о котором говорил Вагенфельд, в Португалии не существует. Карл Людвиг не поленился даже провести химический анализ подлинников писем Вагенфельда и Перейры. Выяснилось, что письма и первого, и второго почему-то написаны на бумаге германского производства. Все свои сомнения Карл Людвиг изложил в небольшой брошюре, которую издал аккурат к выходу второго тома «перевода Филона». Этим делом заинтересовались маститые немецкие филологи, историки и теологи Фридрих Карл Моверс и Карл Отто Мюллер, опубликовавшие разгромные рецензии. В них опус Вагенфельда признавался подделкой, но очень талантливой, а сам Вагенфельд был удостоен как звания выдумщика, так и похвальбы за прекрасное знание древних языков. В результате скандала тому пришлось выкупать тираж своих книг, а затем талантливый филолог банально спился.

Таким образом, из-за преступной небрежности Фридриха Вагенфельда мы до сих пор лишены серьезной, академической истории Финикии со всеми сопутствующими деталями: таблицами правлений царей, хрониками правлений, списком достижений и необходимыми документами. Досадно вдвойне, ведь никто из историков не ставит под сомнение факт существования Санхунйатона, а обрывочные сведения с ссылкой на него считаются вполне себе достоверными. Впрочем, в виду последних событий на Ближнем Востоке и в Сирии, где война с исламистами все ближе подбирается к остаткам уникального и древнего Угарита, надежд на обретение подлинной истории Финикии становится все меньше. Сейчас исследователи считают Угарит, где найден внушительный массив письменных источников, крайне близким к древней цивилизации Ханаана и потому, как минимум, культурно родственным финикийцам полисом.

Фрагмент римской мозаики I века нашей эры из израильского Лодэ: изображен, очевидно, финикийский корабль.